- Матушка? – Косс быстро поднял на нее взгляд и снова уставился в пол.
Мать вернулась среди ночи. Принцепс велел выставить ее из дворца еще до полуночи, но она совсем не знала города, заплутала на его улицах, стерла ноги в кровь, убегая от голодных собачьих свор и людских отбросов, что ночью покидали свои норы и дупла и отправлялись на поиски легкой наживы.
Она не ответила. Казалось, вовсе не услышала его.
Косс присел на бортик бассейна. От воды шел пар. Он коснулся ее кончиком пальца и сразу отдернул: обжигающе горячо. Но сидящая в воде Нония не чувствовала жара. Она вся сжалась, ее трясла крупная дрожь, глаза, не мигая, смотрели в одну точку, на мозаичный цветок на стене.
- Матушка…, – Косс с трудом узнал свой собственный голос. Таким тусклым он стал, раздавленным, как сама его жизнь.
- Не спрашивай ни о чем, – прошептала Нония. – Не спрашивай ни о чем, не спрашивай ни о чем, не….
- Я понял, понял…, – Косс оглянулся назад. Там, не видимая за колонной, стояла Кара, жена Стигия. Если бы не ее сын Квинт, мастер мокрых дел с Авентина, узнавший в бредущей по ночной Субуре босой женщине госпожу своей матери, все могло быть куда хуже. Или лучше? Косс с усилием отогнал прочь эту предательскую мысль. – Ты жива, и это главное.
- Главное, что жив он, – еле шевеля губами, возразила Нония.
- Он?
- Цезарь.
Косс не нашел, что на это ответить. Ненавистный город на Тибре! Полный мужчин, прячущихся за женские спины. И он сам стал таким же. В Германии все было проще. Было ошибкой уезжать оттуда, оставлять службу. Боги, как он мог, как мог пойти на это? Так легко поддался уговорами Друза. Пойти. Против. Императора. Это немыслимо, это не укладывается в голове.
- Он ничего не понял, – проронила Нония. – Никто не понял. Все запомнили, как ты ворвался в храм, смял ритуал, больше ничего.
- Это хорошо.
- Хорошо? Для кого? Для Друза и его отца?
Косс не ответил, вздохнул тяжело.
- Я пришел попрощаться.
- Попрощаться?
- Да, матушка. Я должен исчезнуть, чтобы не навлечь еще больший….
- Исчезнуть? – голос Нонии разнесся по купальне. – Исчезнуть?! – она стиснула руками виски и зарыдала.
- Матушка….
- Молчи! Я не хочу с этим жить, не могу, но он запретил мне, запретил, слышишь? Пригрозил, что сдерет с тебя кожу, если я ослушаюсь! Он лишил меня возможности избавления, я опозорена, но должна жить! Сидеть в кипятке – это все, что мне остается…. Если я понесла от него, жар вытравит плод.
Косс заскрежетал зубами:
- Я убью его. Перед тем, как уеду.
- Кого? – вскинула голову Нония. В ее пустые глаза вернулась жизнь.
- Друза.
- Друза?
- Он обрек тебя на страшную гибель в огне. Как ты решилась, это же….
- В огне? – едва вернувшиеся лицу Нонии краски стремительно покинули его.
Косс тоже побледнел:
- Ты не знала? Там была горючая жидкость. Разбей ты сосуд вблизи открытого огня, все, кто был в храме, сгорели бы заживо.
- Боги…, – Нония охнула. – Друз уверил, в сосуде яд, разящий лишь молодых мужчин….
- И ты поверила ему? – на краткий миг в тело побитого пса вернулся прежний Косс, циничный и язвительный. – Ты совсем глупа, раз повелась на эту сказку! А он? Болван, не мог выдумать ничего изящнее! Уже за это я убью его! Выдавлю глаза и заставлю съесть. А потом подвешу вниз головой и буду наблюдать, как….
- Нет, сын, ты не тронешь и волоса на его голове.
- Но, матушка….
- Он по-прежнему твой друг.
- Что? Что такое ты говоришь?!
- Мы опозорены, Косс. Ты же слышал, что сказал цезарь?
- Слышал. Но это просто слова. Он много чего говорит. Я уеду, и все уляжется. Со временем. Отец вернется из Неаполя, и – вот увидишь – цезарь забудет о том, что произошло. Он не отправит отца в Африку, я уверен. Он слишком ценит его. Ты сама сказала, он ничего не заподозрил, значит, достаточно будет объяснения, что я был пьян…. Я, правда, был пьян. Друз подливал мне и подливал, он….
- Кого я слышу? – голос Нонии уже не был слаб и заставил его осечься. – Маленького мальчика, что без отца и до нужника дойти боится?
Косса передернуло. На мгновение Нонии показалось, он ударит ее, или утопит, настолько зверским было выражение его лица.
Но он сумел справиться с собой.
- Ладно, – медленно произнес он. – Что я должен сделать?
- Ты отомстишь за свою мать. Очистишь Рим от скверны, которой стали для него Юлии. А потом ты принесешь мне голову Друза Приска, и я брошу ее свиньям! – глаза Нонии разгорелись, как тлеющий костер, над которым раздули меха.
- Хорошо. Я сделаю это.
- Это?
- Ты хочешь, чтобы я сказал открыто? – он резко оглянулся, и показавшаяся из-за колонны Кара торопливо отпрянула назад. – Во всеуслышание?
- А ты боишься?
Косс отвернулся – лицо матери было отвратительно в этой злобной гримасе.
- Завтра он умрет, – сказал он. – Гай Юлий Цезарь Август Германик. Умрет. От моей руки.
- И Цезония. И их дочь. Все Юлии! Все до единого! Ты слышишь?!
- Да, матушка, – ответил Косс, развернулся и быстрым шагом вышел из купальни.
Из-за колонны осторожно выглянула Кара. Удостоверившись, что госпожа видит ее, но не прогоняет, она, крадучись, подошла. Нония показала ей взглядом на бортик бассейна, и рабыня послушно села. Тонкий лен платья натянулся на ее широком заду. В этом доме ей нравилось. И она совсем не хотела, чтобы ее хозяева лишились своего положения. Ведь что ждет ее тогда? Рынок рабов. И там ее умения невысоко ценятся. Все, что она умеет, это сносно готовить, на непритязательный вкус плебса, да ублажать мужскую плоть, и то без страсти, по обязанности. Сын, делец с Авентина, не станет выкупать ее. Пока она – домашняя рабыня в доме Атилия Севера, а ее муж – первый из рабов для своего господина, этот мальчишка будет хорошим сыном. Но стоит ей попасть в беду, и он забудет о ней, как забывали все мужчины: отец, братья, мужья, любовники. Все, кроме Стигия. Боги, где он? Почему, когда он так нужен, когда пригодился бы его трезвый черствый ум, его нет?
- Надо принести жертву, – задумчиво произнесла Нония, оторвав тем Кару от раздумий. – Белого быка. Распорядись, чтобы немедля доставили. Я буду молиться Юпитеру, чтобы рука моего сына не знала жалости, а удача сопутствовала ему.
- Госпожа…, – Кара скользнула взглядом по поникшим плечам Нонии. – Прости, что говорю это, прости, что вмешиваюсь, но, возможно, молодой господин, твой сын Косс, прав, и за лучшее дождаться возвращения твоего мужа Луция. Пока он жив, ни ты, ни молодой господин не вправе принимать… подобных решений.
- Ах, оставь! – отмахнулась от нее Нония. – Говоришь, будто жена старого республиканца! Я все о тебе знаю. Торговка рыбой, не сумевшая вовремя рассчитаться с долгами и продавшая саму себя в рабство! Ты будешь мне указывать?!
- Нет, госпожа, я не смею, – Кара опустила голову, пряча гримасу, исказившую лицо. Эта женщина не знала ни нужды, ни боли, она все получила легко, родившись дочерью патриция. А ей, Каре, пришлось зубами выдирать у Парок то немногое, что у нее есть.
Она поднялась, чтобы уйти.
- Останься, – голос Нонии был по-прежнему резким, но в нем уже не было запальчивости, появились задумчивость, неуверенность.
Кара снова села. Нония молчала, смотрела в одну точку прямо перед собой.
- Ты не согласна со мной, Кара? – спросила она. – Считаешь, я не должна была просить сына о подобном? Говори свободно, я желаю этого.
- Гай Цезарь, госпожа, такой человек, что….
- Какой?
- Такие, как он, не живут долго. Вот что я хочу сказать. Плутон приберет его и без стараний молодого господина, уж помяни мое слово.
- Мое сердце не выдержит ожидания. Как я буду смотреть в глаза Луцию, когда он вернется?
- Как ты будешь смотреть ему в глаза, если с молодым господином случится непоправимое? Если он своим поступком навлечет гибель на весь род?
- Весь род? Ты печешься о своей жизни, вовсе не о нас.
- И о ней тоже, госпожа.
В глазах Нонии промелькнул огонек, который испугал Кару. Точно такой же, бывало, загорался в глазах ее сына Квинта, когда его вдруг осеняла очередная идея, как еще легко и бессовестно извлечь выгоду из человеческих пороков, доверчивости и слабости.
- Раз так, ты должна помочь, Кара.
Рабыня сглотнула. Верность этому дому, почтительное отношение к ней Стигия, его любовь – ничто по сравнению с жизнью, жизнь всего дороже, и ее она не отдаст. Лучше сбежать. Прихватить драгоценности госпожи и исчезнуть.
- Я проследила за тобой, когда ты по поручению Косса ходила к своему сыну, – продолжала меж тем Нония. – Друз решил, я искала любви в лудусе. Я не стала отрицать. Дала ему себя соблазнить…, – она вдруг замолчала, всхлипнула. – Этот поганый мальчишка обманул меня, понимаешь? Я поверила, что в том сосуде яд…. Я не могла представить, что он отправит на смерть мать своего товарища. Косс смеется надо мной…, – она закрыла глаза, закусила губу. – Я опозорена, опозорена…
- Смерть Друза легко устроить, госпожа, – Каре показалось, она нащупала путь к спасению: надо отвернуть гнев Нонии с Калигулы на Друза. – Мой сын….
- Твой сын…, – медленно произнесла Нония, будто пробуя фразу на вкус. – Он поможет Коссу. Устрой это, – она стиснула запястье Кары, посмотрела ей в глаза: – О деньгах не волнуйся. Я буду щедра.
Кара вздохнула. Материнское сердце тревожно дернулось в груди, но разум приказал ему не трепыхаться понапрасну: идея госпожи Нонии вовсе не плоха, с Квинтом, этим маленьким крысенышем, вероятность успеха опасной затеи выше.
- Я поговорю с сыном, госпожа.
<<предыдущая, Глава 21
следующая, Глава 23>>
© 2016 – 2017, Irina Rix. Все права защищены.