- Я не хочу уезжать! – запротестовал Авл, младший брат Друза, высокий долговязый подросток с дерганными нервными манерами.
Друз не удостоил его ответом, лишь скользнул презрительным взглядом по нескладной фигуре брата: тонкие руки, сгорбленные плечи – снулая баба, а не мужчина!
Вместо него ответила тетка Корнелия, рассудительная, спокойная, гордо несущая свое бездетное вдовство старшая сестра Децима Корнелия Приска:
- Ваш отец, дети, передал свою волю. Все мы должны подчиниться.
- Но я ненавижу Александрию! – выкрикнул Авл.
- Тише, болван! – замахнулся на него Друз и вполголоса добавил: – Не бойся, там мы не задержимся, поднимемся вверх по течению до самых истоков Нила. Будешь читать свои стихи нубийским пастухам.
- Ты собираешься или провожаешь?
Друз резко обернулся на голос: посреди атриума стоял Косс. В простой тунике, грубых сандалиях и засаленном плаще – от миллионов скромно живущих граждан Рима его отличала лишь осанка.
- О, Косс…, – радушно начала Корнелия, но Друз остановил ее резким взмахом руки и шагнул к товарищу:
- Не ждал тебя, брат.
- А я пришел, – беспечно ответил Косс. – Идем, поговорим вдали от женских и детских ушей. Это мужской разговор. – Уши Авла при этих словах вспыхнули, но он смолчал, лишь бросил на тетку обиженный взгляд.
Друз, не выпуская Косса из поля зрения, поднялся в таблинум, пропустил вперед товарища и запер дверь.
- Садись, брат, – сказал он и опустился в кресло.
- Благодарю, – Косс присел на край стола. Так он оказался гораздо выше Друза, мог смотреть на него сверху вниз.
- Ты пришел отомстить? – рука Друза непроизвольно дернулась к набалдашнику гладия.
- Не тебе, брат. Моя мать требует, чтобы мы закончили то, что начали.
- И ты….
- Как хороший сын, подчиняюсь.
- Что ж…, – выдохнул Друз и посмотрел по сторонам.
- Чтоб ты знал, за этим домом следят. О вашем отъезде сразу доложат цезарю. Что будет дальше, легко можно представить.
Друз вздрогнул: он был уверен, что их приготовления и сборы незаметны.
- А как же ты? Ты прошел сюда….
- В мое лицо не вглядывались. Я вошел, понимаешь? Всматриваться они будут в выходящих. Они ждут, что выйдут молодой мужчина, женщина средних лет, мальчик-подросток и маленькая девочка и направятся в Остию. Что им плебей вроде меня?
Эта была ложь. Снаружи не было соглядатаев. Но Косс не чувствовал себя виноватым. Друз первым встал на путь обмана и предательства, и тем развязал товарищу руки. И в эту ложь он поверил.
- Значит, мы остаемся, – проговорил Друз.
Косс улыбнулся. Как странно, подумал он, беспринципные рептилии, вроде тебя, брат, отчего-то считают ближних лучше себя самих, не ожидают, что против них используют их же методы.
- Значит, вы остаетесь, – повторил он.
- Я прикажу принести вина…, – избегая его взгляда, Друз схватился за подлокотники, чтобы встать.
- Никакого вина. Трезвый ум, холодное сердце.
- Ты прав, ты прав, только вода, – рядом с Коссом Друз чувствовал себя неуютно. «Проклятая Нония!» – зло подумал он. Не обернись она не вовремя, и Косс никогда не узнал бы, что она сгорела вместе со всеми в храме. А он, Друз, не сплоховал бы, пустил бы слух, что она сбежала в Вифинию с тем ретиарием. Самого ретиария – в Тибр, следы в воду. Никто ничего не заподозрил бы, не узнал. Так всегда: одно мгновение, и все летит прахом! – Ты уже придумал, как мы это сделаем?
Косс огляделся.
- Поговорим на открытом месте, – сказал он. – Я не доверяю этим стенам. Оденься проще, вымажи волосы сажей, подведи глаза. И в тебе не признают Друза Приска.
В то холодное и ветреное январское утро прохожих было мало. Занявшийся мелкий дождь разогнал горожан по домам. В полнейшем молчании Друз и Косс шли вдоль крутого берега Тибра. На мосту Цестия они остановились осмотреться. Ветер с реки пронизывал до костей, кидал в лицо ледяные брызги. Безлюдно, серо, промозгло. Здесь можно было говорить без опасений быть услышанными, до хрипоты обсуждать способы убийства и последующего отступления.
Порывом ветра облетевшие с деревьев листья подняло с земли и бросило в лицо спешно шагавшего вдоль Тибра мужчины, когда тот поднес ко рту купленный на ходу жареный пирог с мясом. Застудившаяся торговка хохотнула, и он ожег ее злым взглядом из-под широких черных бровей. Одним богам ведомо, во сколько оценит Квинт то, что в такую ненастную пору его вытащили из-под теплого бока рыжеволосой лупы. Но мать сказала, усердие окупится. Да так, что больше не придется промышлять темными делами, рисковать жизнью и изворачиваться, будто ты крыса среди голодных котов.
И потому он не повернул назад, а лишь плотнее запахнул на себе плащ, стряхнул с пирога гнилую листву, целиком запихнул его в рот и ускорил шаг.
Север и Приск, два молодых патриция, которых он искал, верно, считали себя мастерами маскировки. Возможно, для преторианцев и сытых соглядатаев, это было так, но для пройдошливых зверьков, всех этих побирушек, лоточников и воров, они были, что два молосса: нацепили петушиные гребни, взгромоздились на жердочку в курятнике и думают, сойдут за кур. Он шел по следу, почти бежал.
А вот и они, две фигуры на мосту Цестия.
Он неспешно пересек мост до половины, остановился неподалеку, прислушался. До него долетали отдельные слова и даже фразы. Отравленная стрела, перетертая подпруга…. Квинт не выдержал, фыркнул пренебрежительно. Не услышали. Он кашлянул. Оба резко повернулись в его строну, воззрились испуганно и рванули из ножен мечи. Что ж, хоть в реакции им не откажешь.
- Я – Квинт, сын Кары, – без предисловий начал он, шагнул им навстречу и, не сводя цепкого взгляда с их мечей, изобразил поклон. – Она послала меня к вам, помочь. И, судя по тому, как легко я вас нашел, – он выпрямился и осклабился, – без меня вам в столь сложном деле не обойтись.
- Хорошо, – Косс толкнул меч обратно в ножны.
Друз его примеру следовать не спешил. Нахмурившись, он разглядывал Квинта. Лет двадцать, вертлявый, тощий, низкорослый. Смоляные кудри до плеч, карие глаза, ястребиный нос.
- Ты иудей? – спросил он.
- А это плохо? – в ответ осведомился Квинт.
- Не люблю иудеев.
- Я тоже не люблю, – пожал плечами Квинт. – Один из них обрюхатил мою мать, пообещал, что женится, и вместе они откроют мясную лавку, взял в долг у серьезных людей и исчез. И ей пришлось продать себя в рабство.
- Но сам ты не раб.
- Не раб. Иудейское семя моего папаши сделало из овцы лисицу, – он ухмыльнулся. – Двое по цене одного – невыгодная сделка. Матери удалось скрыть от хозяина беременность и мое рождение.
- Занятно, – лоб Друза разгладился. – Возможно, ты будешь полезен.
- Яхве – свидетель, буду, но я стою недешево.
- Сколько?
- Заткнись, Друз. – Косс толкнул товарища локтем. – Я дам тебе больше, чем ты можешь представить. Но мне нужен товар, а не бахвальство.
Квинт широко улыбнулся:
- Вот тебе товар, Косс Атилий Север: этой ночью Гай Цезарь посещает заведение госпожи Аврелии, будет он, его жена Цезония, трое его товарищей, и две дюжины телохранителей. Четверо пройдут внутрь, остальные будут дежурить на улице.
Друз и Косс спросили одновременно:
- Откуда ты знаешь?
- К Фульвии он больше не ходит?
- Фульвия мертва. Принцепс наказал ее, лупы могут быть старыми, но вино должно быть отменным, – он вздохнул. – Издержки ремесла. Что до моей осведомленности, госпожа Аврелия обратилась ко мне этим утром. Она была напугана судьбой Фульвии, и хотела, чтобы я достал для нее лучшие вина и лучших луп. Я это сделал. Девок уже доставили в ее заведение. Вино пока нет. Я никак не могу найти носильщиков, таких, что сумеют бережно перенести сосуды из повозки в дом. Рабы Аврелии на это не способны. Самое тяжелое, что они держали в руках, это вялые члены клиентов своей госпожи.
Друз и Косс переглянулись. Квинт тем временем продолжил:
- Я хочу двести тысяч, и виллу у моря.
- Получишь.
На лице Квинта дернулись желваки: продешевил.
- И мне нужен задаток. Пятьдесят тысяч.
- Хорошо.
- И твой браслет, благородный господин, – Квинт показал глазами на обвившую запястье Друза змею с глазами-сапфирами.
Друз сжал челюсти.
- Болван, – пробормотал Косс. – Умело ты изобразил мастерового. Сними эту гадость немедленно!
Друз снял браслет, бросил Квинту. Тот поймал его на лету и сразу нацепил на руку.
- Сделка совершена. Обсудим детали?
<<предыдущая, Глава 24
следующая, Глава 26>>
© 2016 – 2017, Irina Rix. Все права защищены.