Луций сидел у стены, загородившись щитом на случай, если недавнему гостю вздумается вернуться. Холод пронизывал до костей, он уже не чувствовал ни ступней, ни кистей, пальцы не гнулись.
Послышались шаги, ворчание, глухие удары, возгласы. Луций перехватил удобнее кинжал, выставил вперед щит.
Ждать пришлось недолго. Из-за поворота показался Волумний, раскрасневшийся, запыхавшийся, как после бега.
- Болваны тупоголовые! – пробормотал он. – Спят, будто им за храп платят! Вот ты, Атилий Север, что ты сделал бы с часовыми, которые заснули на посту?
- Что с Агриппиной, Волумний?
Волумний хмыкнул неопределенно, то ли с презрением, то ли с сочувствием.
- Приказал бы распять?
- Да, – лучше ответить, иначе не отвяжется. – Агриппина, Волумний, она в доме магистрата?
Центурион вздохнул, перевел взгляд в сторону, на лежащего бесформенным кулем Меция. В тусклом освещении он не приметил растекшейся возле головы узника лужи крови и неестественно вывернутой руки. Человек в такой позе спать не может, но Волумний не придал этому значения, он просто не хотел смотреть Луцию в глаза.
- Я ведь верно понял, что она что-то значит для тебя, Атилий Север? Мне придется тебя огорчить….
- Волумний, не тяни.
Центурион оторвал взгляд от Меция, снова повернулся к Луцию:
- Дом магистрата охраняют мои товарищи, я попросил их о содействии, и они позволили мне лично удостовериться, спит ли госпожа Агриппина в своей постели. Мы прошли к ее спальне, я заглянул внутрь. Ее ложе приготовлено ко сну, но пусто….
- Проклятье!
- Спальня госпожи Лукреции, жены благородного Гортензия, тоже пуста. Очевидно, эти женщины отправились в ночи в одно из заведений, где могут, уплатив хозяину, заменить собою на час или на ночь портовых шлюх и состязаться в количестве клиентов…
- Вовсе не очевидно, Волумний.
- Ты полагаешь ее благочестивой матроной, а она, по свидетельству одной из рабынь, накануне привела в свою спальню префекта Афрания….
- Это возможно, Волумний. Префект Афраний – полезный человек. Эта женщина хочет быть первой в Риме, а не первой в лупанаре. Боюсь, она отправилась к Домицилле. И Лукрецию взяла с собой. Волумний, возьми полдюжины своих парней и проверь дом Домициллы….
- Нет, Атилий Север, прости, но я не пойду. Мне давно пора вернуться к Тиридату и…, – Волумний не успел договорить. Попятившись, он наступил на что-то скользкое, его ноги поехали вперед и он упал назад, приложившись спиной и затылком о пол. Шлем выпал из его руки и со звоном покатился к стене. – Проклятье!
Поднимаясь, он вляпался рукой в темную лужу у камеры Меция, выругался. Скривившись, поднес испачканную ладонь к носу и вскрикнул от ужаса. Теперь голова мертвого узника оказалась ближе, и он, наконец, увидел и размозженный череп, и кровь.
- Ты убил его! – он хотел крикнуть громко, но вышел лишь сдавленный сип. Начал вставать, но поскользнулся вновь и растянулся во весь рост. – На помо…!
Закончить призыв к спящим стражам он не успел. Воспользовавшись тем, что его обутые в утепленные меховыми обмотками сандалии оказались на расстоянии вытянутой руки, Луций схватил его за лодыжку и дернул на себя, перехватил за широкий ремень на талии и сразу – за ворот туники, приставил кинжал к его горлу:
- Молчать! – прошипел он. – Здесь был убийца. Он пытался убить меня, отравленной стрелой, вот этой! – убрав кинжал от горла Волумния, он поднес к его глазам тонкую блестящую стрелу. Глаза центуриона зажили своей жизнью, полезли, наполненные ужасом, из орбит.
- Умоляю….
- Я не убью тебя, не трясись! Выслушай меня….
- На помощь!
Луций ударил его лицом о решетку, один раз, другой. Тяжелое тело обмякло в его руках.
- Ты не оставил мне выбора, – пробормотал он и принялся шарить в одежде Волумния. Связка ключей – не меньше дюжины на бронзовом кольце – оказалась надетой на запястье центуриона.
Отперев свою камеру – подошел третий по счету ключ, – Луций втащил Волумния внутрь, уложил на ворох соломы, снял с него ремень с мечом, плащ. Надел на себя. Подобрал лежащий у стены шлем со съехавшим набок от удара гребнем. Запер камеру. Скуту прислонил к стене. На полах туники центуриона и его плаще он заметил множество коротких светлых волосков, а подошвы его сандалий были довольно чистыми. Значит, он приехал верхом. Это хорошо.
- Центурион, прости нас! – хрипло крикнул ему вслед один из полулежащих с осоловелым видом стражей на выходе из подземелья. – Дерьмовое вино попалось, живот крутит и в голове плывет.
Ссутулившись и подогнув колени, чтобы казаться ниже ростом, Луций миновал часовых, бдящих у дубовых дверей претория. Поглядывая по сторонам в поисках стреноженной лошади светлой масти, он дошел до ворот.
- Центурион! – один из двух стоящих там солдат дернул подбородком, отпер ворота и вытянулся в стойку смирно. Второй последовал его примеру.
Луций кашлянул в ответ, не наигранно, а по зову скрутившихся в жгут легких, и хрипло спросил:
- Где моя лошадь? – получилось не вполне похоже на голос Волумния, и потому он добавил: – Горло болит, хриплю, как старая шлюха.
Солдаты хохотнули, как по команде. Старший по званию шутит, значит, следует смеяться.
- Надо горячего вина, с медом, – сказал один.
- И жаркую бабу под бок, – добавил второй. Его товарищ вытаращил гневно глаза и пихнул его в бок: видимо, он знал о предпочтениях Волумния.
- Без вас знаю, – прохрипел Луций и напомнил вопрос: – Лошадь?
- Ты оставил своего мерина снаружи, разве не помнишь? – удивился один.
- Верно, проклятая простуда, все из головы вылетает, – он шагнул к воротам.
- Центурион? – второй часовой двинулся следом. Краем глаза Луций заметил тень сомнения на его широком лице и ускорил шаг.
- Запирай скорее! – раздраженно бросил он через плечо. – Приказ префекта – бдеть! Север – ценный узник!
Ворота скрипнули за спиной. Слава богам!
Он решительным шагом преодолел несколько локтей расстояния. Наверняка, часовые через окошко наблюдают за ним, и потому надо выглядеть уверенным. Впереди и слева угадывались очертания домов, справа в лунном свете чернели кроны пиний. Там, Луций помнил, была дорога, ведшая за город.
Откуда-то оттуда и раздался всхрап. Лошадь.
Луций резко повернул на звук, зашагал к нему. В слабом отсвете огней претория заметил мелькнувшее среди деревьев светлое пятно. Выдохнув с облегчением, ускорил шаг. Дом магистрата довольно далеко от претория. Но для всадника городские расстояния – ничто.
Шлем был мал ему и давил на виски. Оглянувшись на ворота претория, Луций снял его: он был уже достаточно далеко, чтобы стать для часовых просто смутной фигурой в полумраке. Роль Волумния можно больше не играть.
Он похлопал серого мерина по шее, затянул подпругу и взялся уже за луку седла, чтобы вскочить на него, как заметил быструю тень сбоку и услышал характерный звук, с которым меч вытягивается из ножен.
Последовав примеру неизвестного, он выхватил меч и резко развернулся, так, чтобы оказаться спиной к крупу лошади – неплохая защита от тех, кто захочет зайти с тыла. Левой рукой он придерживал мерина за уздечку, чтобы он, выкативший налитый ужасом косящий глаз, не сбежал. А испугаться мерину было чего. Луций насчитал шестерых, медленно приближающихся с выставленными вперед мечами. Без шлемов на головах, в темной одежде и кольчугах, с масками на лицах.
Один из них, самый низкорослый и широкий, с воплем кинулся вперед. Луций отбросил его назад пинком в живот. Тот отлетел к толстому стволу пинии, ударился об него и тонко завыл, прижав пухлые ладони к поясу.
Оглянувшись на него, двое его товарищей в унисон хмыкнули и сделали к Луцию шаг. Он приготовился. Сжал крепче рукоять меча. Один крупный, тяжелый, неповоротливый, второй тощий, вертлявый. Его ударить первым, в живот, в прореху в кольчуге. А громилу рубануть по коленям. И сразу в седло.
Но вмешался самый высокий из группы. Он положил вертлявому руку на плечо, пробормотал что-то, и оба они, и тощий, и громила, остановились, отступили обратно, к товарищам.
- Мудрое решение, – сипло проговорил Луций. – Расходимся?
- Ты можешь идти! – пожав плечами, хохотнул вертлявый и почесал в паху. – Только коня оставь, он мне нравится!
Луций не ответил ему. Быстро оглядел противников. Громила, вертлявый, главарь и еще двое, среднего роста и сложения. Все вооружены. Но медлят. Почему? Толстяк. Проклятье, где толстяк?!
Мерин дико заржал и встал на дыбы. В лицо Луция ударила горячая струя. Кровь. Мерин еще раз дернулся вверх, перебирая в воздухе копытами, вырвал уздечку из его руки, и рухнул. Раздался вопль, душераздирающий, почти женский, но краткий, вмиг захлебнувшийся. Глянув вниз, Луций увидел торчащее из-под светлой, залитой черным, туши мерина короткое тело, выпростанные руки со скрюченными пальцами, а вместо лица – зияющую дыру, пробитую копытом. Толстяк подкрался сбоку и перерезал мерину горло. И сам стал жертвой.
Луций отпрыгнул назад, через вздрагивающую в агонии лошадь. Теперь между ним и оставшимися пятью неприятелями было препятствие. Главарь остался стоять, а четверо его подельников разделились на пары и начали обходить тушу по сторонам.
Он не стал ждать, когда они завершат маневр и окружат его. Проскочив под выставленным вперед мечом громилы, он коротким ударом перерубил запястье его товарища, шедшего следом, в воздухе перехватил вывалившийся из его кисти кривой меч и, не оглядываясь, круговым движением понизу рассек поджилки громилы. И сразу, воспользовавшись тем, что человек с отрубленной кистью скорчился, сжимая исторгающую кровь культю, ударил его сверху вниз за ключицей, пронзая сердце.
С криком раненого слона громила рухнул на колени, попытался с перекошенным от ярости лицом достать Луция мечом, но не сумел, потерял равновесие и упал лицом вниз. Луций прыгнул на него и с силой ударил ногой по хребту. Соскочил и, не мешкая, обежал мерина. Оказавшийся прямо перед ним противник вдруг вскрикнул, отбросил меч и кинжал и поднял руки, замотал головой:
- Я сдаюсь, сдаюсь!
- Слякоть! – проскрежетал за его спиной вертлявый. Его правое плечо яростно двинулось вперед, и из груди сдавшегося показалось острие меча. Он непонимающе уставился на него, его нижняя челюсть отвалилась, глаза выкатились из орбит, из раскрытого рта вырвался вопль. – Держи, подарок, легат! – вертлявый с силой пихнул смертельно раненного товарища на Луция, развернулся и бросился бежать.
Луций оттолкнул в сторону агонизирующее тело, метнул вслед вертлявому меч, но не попал. На долю секунды остановился, окинул взглядом небольшое пространство, залитое кровью и заваленное мертвыми телами. Главарь исчез. Сбежал во второй раз. В том, что это тот самый человек, что пытался убить его в подземелье, не было сомнений. Та же одежда, то же сложение. И легкая хромота на левую ногу – следствие его, Луция, удара.
Он ринулся вслед вертлявому. Тот бежал по направлению к домам. Оглянулся, нырнул в узкую улочку.
Луций остановился, прислушался. На месте вертлявого он воспользовался бы преимуществом, затаился бы в темноте и, едва преследователь вбежал бы следом в узкий, погруженный во тьму проход, напал бы неожиданно. Но вертлявый поступил иначе: Луций услышал торопливые удаляющиеся шаги. Набрав в грудь воздуха, он пригнулся и скользнул в проход.
Улочка петляла. Не раз и не два он чуть не разбил лоб, натыкаясь на стены, трижды поскальзывался на чем-то дурно пахнущем, однажды наступил на кота, чей разодравший ночь вопль перебудил жителей доходного дома. Ему вслед понеслись проклятия, а из узких дверей прилепившегося к дому лупанара выглянула всклокоченная женщина средних лет, изобразила призывную улыбку и встряхнула тяжелой обнаженной грудью.
- Позже, милая, – пробормотал Луций и прибавил скорости. Вертлявый уже успел скрыться в очередной щели между домами. Он вбежал следом, споткнулся, растянулся во весь рост, выронив оба меча и содрав кожу с ладоней. – Задница Вулкана! – прорычал он и принялся лихорадочно шарить по липкой от помоев брусчатке.
- Эй?! – раздалось сзади робкое и любопытное.
Луций вскочил. В проходе стояла давешняя лупа, успевшая запахнуться в шерстяной плащ и пригладить непослушные кудри. В ее поднятой к лицу руке покачивалась масляная лампа. Она улыбнулась и опустила глаза – решила изобразить из себя скромницу – и закричала, отпрянула назад, прикрыв рот маленькой ладонью. Луций тоже посмотрел вниз. То, обо что он споткнулся, и что испугало лупу, оказалось человеческим телом, неподвижным, лежащим на боку.
Он подошел, перевернул его на спину. Вертлявый. Его ремень с серебряной пряжкой.
- Ты убил его? – прошептала лупа и попятилась.
- Не я, – Луций стащил маску с лица вертлявого. Бледная кожа, веснушки, короткий бесформенный нос. Мертвец был похож на галла и совершенно ему не знаком. – Знаешь его?
Лупа сглотнула и шагнула назад.
- Закон карает за убийство…, – зачем-то сказала она.
- Я и есть закон. Городская гвардия. Центурион Во… Варен. Так ты знаешь его?
- Нет, – она цепким взглядом оглядела Луция и, кажется, осталась удовлетворена: статью и манерами он походил на военного скорее, чем на головореза из трущоб.
- Быть может, ты видела того, кто первым вбежал сюда, в этот проход, перед ним? – он пнул носком сапога мертвое тело. – Я преследовал этого, но его приятель сбежал еще раньше.
- Видела.
- Опиши его!
- Что мне за это будет?
Денег у него не было, кольцо со львом он отдал Волумнию. А с кольцом Туллия расставаться нельзя, оно еще понадобится. Боги не оставляют выбора.
- Жизнь, – она не успела взвизгнуть, как его пальцы стиснули ее горло. – Сейчас только жизнь. Но если ты назовешь мне свое имя, то завтра, не позже полудня, получишь награду, ауреус. А сейчас опиши мне беглеца, – он чуть сдавил ее шею.
- Он был высокий, руки без волос, припадает на левую ногу. В плаще….
- Лицо, опиши мне лицо!
- Я не успела разглядеть! Звала его, а он даже не повернул головы в мою сторону!
- Но ты видела его в профиль, какой нос, лоб, подбородок?
- Нос…, – она прикрыла глаза, – меньше твоего. Подбородок…. Нет, не скажу, не помню!
- Ладно, – он отпустил ее горло.
- Мара.
- Что?
- Меня зовут Мара. Ты обещал мне награду.
- Да…. Верно. Ты ее получишь. Еще одно: в какой стороне дом магистрата?
Мара нахмурилась:
- Что ты за центурион городской гвардии, если не знаешь, где дом собаки Гортензия?!
- Выбирай выражения, женщина! Я недавно в Неаполе. Переведен из Рима.
- Из Рима? – она хохотнула. – Ври больше! Сюда, – Мара мотнула головой вперед. – Я покажу, куда идти.
- Обожди, – он забрал у нее лампу и склонился над трупом. Разжал сомкнутые в кулак пальцы покойника.
- Это кошель? Там золото? – деловито спросила лупа.
- Нет, лучше, чем золото, – ответил Луций. – Веди!
<<предыдущая, Глава 36
следующая, Глава 38>>
© 2017, Irina Rix. Все права защищены.