Нония переступила через порог спальни цезаря. Он сидел на ложе, в той же вышитой золотом тунике, в который был в зверинце, рваной, заляпанной, и накинутом на плечи халате. Его волосы были в беспорядке, лицо бледно, под глазами залегли черные тени, набрякли мешки, губы подрагивали. Слева от него, тесно прижавшись, сидела Цезония и гладила его руку, лежавшую у нее на коленях.
Калигула поднял на вошедшую глаза, улыбнулся, протянул ей свободную, правую руку:
- О, милая Нония, проходи скорее, садись! – он похлопал по кровати справа от себя. – Ты так нужна мне сейчас, так нужна….
Под его прерывистый вздох Нония дошла на подгибающихся ногах до ложа и села, едва сдерживая нервную дрожь.
Пока рабы несли ее в паланкине во дворец цезаря, она успокоилась. Пришло сожаление. Вновь и вновь она вспоминала лицо сына, его отчаянную решимость. Он погубит себя, сказала ей Кара, а она лишь отмахнулась в ту минуту, что еще слышала его удаляющиеся шаги. Осознание пришло позже, вместе со страхом за Косса. Жизнь сына всего важнее, важнее собственной жизни, важнее чести. Пусть этот скот делает с ней, что хочет, пусть.
По ее щеке покатилась слеза.
- Не плачь, – проговорил Калигула и положил голову ей на плечо. – Возьми меня за руку, прошу….
Нония подчинилась. Покосившись на Цезонию, принялась по ее примеру нежно поглаживать кисть принцепса.
- Я один, совсем один…. Так не хватает матери…. Не моей матушки, а матери, такой, как вы обе, мои милые…. Она никогда не гладила меня, порой мне кажется, в моем отце – несмотря на все его победы, низкий голос и мускулы – было больше женского, чем в ней. Суровая, резкая…. А я хотел ласки…, – он поднял голову, посмотрел на Нонию глазами избитой бродячей собаки.
- Мы рядом, с тобой, – вырвалось у нее помимо ее воли. Краем уха она услышала шаги, кто-то вошел, не один, трое или четверо. Но отвести взгляда от молящих глаз Калигулы не посмела.
- Да…, – он слабо улыбнулся, – да…. Но даже сила вашей любви не защит меня…. Боги хотят моей смерти…. Неведомый убийца на Бычьем форуме – его так и не поймали, он исчез, испарился. Звериное воинство этой ночью…. Феб и Диана, его лук и стрелы, ее бестии…. Богов нельзя поймать, и не каждому дано их увидеть. Они поднялись против меня, и только верность преданных мне людей хранит меня. Но что есть люди против богов?
- Цезарь император….
Калигула вздрогнул и обратил взгляд на говорившего. Это был мужчина средних лет в форме преторианской гвардии, такой же, как у рядовых ее солдат, но со знаками отличия, в левой руке он держал шлем с пурпурным гребнем из конского волоса. Нония узнала его. Один из двух префектов претория, Аррунций Стелла. Второй префект Аррецин Клемент стоял на шаг позади, возле него застыл бесформенным кулем трибун Кассий Херея. На его широкое обветренное лицо Нония успела насмотреться вдоволь, принцепс почти не расставался с ним, ему доставляло удовольствие издеваться над старым воякой. Но его жалование было таково, что он безропотно терпел.
- Чего тебе, Стелла?
- Позволь доложить, цезарь император.
- Доложить?
- Это не боги, не Феб, не Диана. Человек. Или люди. На Бычьем форуме и в бестиарии.
- С чего ты взял? Рука Юпитера метнула молнию, и начался пожар, а воля Дианы отворила клетки.
- Нет, мой цезарь, – покачал головой Стелла. – Это был поджог. Найден кусок пропитанной смолой веревки, он не сгорел, поскольку упал в поилку в клетке со львами. Что до засовов, то они были задвинуты на толщину волоса с тем расчетом, что, начни животное ломиться в дверь, она откроется.
- Ты хочешь меня успокоить, Стелла? – без выражения спросил Калигула и нахмурился: – Что там за гомон за дверью?
Префект повернул голову, его и без того желчное лицо еще больше скривилось, вывороченные губы поджались.
- Очевидно, рудиарий Турбон в сотый раз рассказывает, как бежал от медведя.
- Что? Турбон? Мой спаситель! Я должен отблагодарить его! Херея, быстро приведи его!
Трибун грузно попятился, скрылся за дверью, а Стелла продолжил:
- В бестиарии два вольера с гиенами. Из одного звери вырвались – все они убиты. А во втором сидят целые и невредимые. Они остались внутри, хотя засов, когда мы подошли посмотреть, был задвинут на толщину стертой монеты. Одна гиена мертва. Подохла от заворота кишок. Да и остальные еле шевелятся, у каждой брюхо – как тугой барабан. Предположу, их накормили вчера вечером дважды, а другому семейству не дали ничего, рабы-бестиарии тупее скотины, обычное дело для них перепутать.
- Не набей они утробы так сильно, вырвались бы наружу, – добавил Клемент, второй префект.
- Вот как? – задумчиво проронил Калигула.
- Подожжены только вольеры с хищниками, мой цезарь, с ними же провернут трюк с засовами, – продолжил Клемент, и Стелла метнул в его сторону ревнивый взгляд. – Что до клетей с жирафами, зебрами и прочими, ни одну не тронул огонь, и все они заперты крепко.
- Это расчет, цезарь император. Пожар начался, и хищники вырвались в тот момент, когда ты был в середине аллеи. Не подоспей вовремя гвардия, Рим осиротел бы и….
- Не окажись рядом Турбона, это ты хочешь сказать, Стелла? – голос Калигулы был по-прежнему слабым, но в него вернулись ехидные нотки. – Что ж…. Это заговор…, – он сжал кисти рук Нонии и Цезонии. – Заговор…. Нужно найти их! Найти и уничтожить! Найти!
- Мы приложим все усилия, чтобы….
- Заткнись! – он вскочил. – Усилия! – быстро прошел до стены и обратно. – Твоим усилиям – ас цена! – резко остановился, повернулся на пятках. В его глазах появился блеск. – Я знаю, что делать!
- Что, цезарь? – в один голос спросили оба префекта.
- Надо отозвать их! Обоих!
- Кого, муж мой? – не поняли его все, но спросить осмелилась лишь Цезония.
- Севера! И Приска, если он еще жив. Они верны мне и умны, в отличие от вас, болванов! Они найдут тех, кто покушался на меня. В задницу Черный грот! И Камилла в задницу, будь он неладен! Потом, все потом, сейчас всего важней найти тех, кто покушался на меня, на чьих руках кровь многих людей и… редких бестий. Скольких они сожрали, ты говоришь, Стелла?
- Насмерть двадцать девять человек, из них семь патрициев, два всадника, остальные – рабы: музыканты и танцовщицы. Покалечено шестьдесят пять. Из них четверо, скорее всего, умрут….
- Да-да, – Калигула быстро потерял интерес к ответу. – Севера я сделаю вторым консулом, а Приска поставлю над вами, двумя болванами, сделаю его единственным префектом претория, вас разжалую в трибуны. Пропустить убийц, за это стоило бы казнить, но я милостив! – он вдруг запнулся, посмотрел на Цезонию: – Что думаешь, милая? Север – консул, Приск – префект. Или наоборот?
Цезония бросила на Нонию быстрый взгляд, пожала плечами и улыбнулась:
- Это неважно, муж мой, они оба достойные римляне, верные тебе. Поменяешь их местами, если захочешь.
- Да, да, ты права, права…, – забормотал он. С губ Нонии сорвался вздох. Калигула посмотрел на нее, помрачнел, повернулся к префектам: – Вон! Оба вон! – и, едва за ними закрылась дверь, подошел к сидящей Нонии, взял ее руки в свои и сполз на колени. – Это ведь трудность, милая Нония, большая трудность…. Признаться, я не думал, что Луций понадобится мне когда-нибудь…. Нехорошо, нехорошо, что я шел на поводу своих желаний и не думал о твоей чести…. Жена консула должна быть вне подозрений и слухов…. О, нет, нет, не пугайся, я не причиню тебе вреда. Как ты могла такое подумать? Никто ничего достоверно не знает, рабам отрежут языки, а я и Цезония будем молчать. Луций ничего не узнает, я клянусь. И надо вернуть твоего сына в Рим. Надеюсь, он не уехал далеко…. Куда, говоришь, он поехал? Я немедленно отправлю за ним гонца!
Нония шумно сглотнула. В глазах Калигулы была мольба.
- В Фивы, – назвала она самое далекое место, что пришло ей на ум. – Он сказал, что поедет в Фивы.
- Фивы…. Вижу, он полон раскаяния, раз выбрал такую даль. Я прощу его. Уверен, он предан мне так же, как Луций, его отец, как ты, его мать. Я найду ему место подле себя.
- Цезарь император, – вошел Кассий Херея с рудиарием Турбоном. Бывший гладиатор держался чуть позади пожилого трибуна. Он намеренно не стал менять свою заляпанную кровью короткую тунику на чистую. В том был расчет, чтобы цезарь помнил, кому обязан жизнью.
- Турбон! Мой спаситель! – Калигула вскочил с колен и протянул руки к рудиарию. – О, эти следы от когтей и клыков! Ты сам – зверь, непобедимый, неустрашимый! Ты стоишь когорты преторианцев и дюжины батавов! Я отблагодарю тебя!
- Служить тебе, оберегать тебя – лучшая награда, цезарь, – Турбон низко склонил свою белокурую голову. Он был смазлив, довольно молод и по-крестьянски хитер. Позванный на Палатин в качестве постельной игрушки, он справился и с прямым своим назначением, и с нежданной ролью телохранителя, и теперь намеревался выжать из своего подвига максимальную выгоду.
- Скольких бестий ты убил, Турбон?
- Львицу, двух гиен, леопарда и… ящера. Он укусил меня, – рудиарий задрал полу туники почти до талии и показал рану на бедре. Неглубокая, но рваная, воспаленная по краям.
- Ящера? Он стоил безумных денег. – Рудиарий побледнел и попятился. Принцепс расхохотался и хлопнул его по плечу: – Но я стою дороже! Не переживай! – Турбон с облегчением выдохнул. А Калигула добавил с озабоченностью: – Твоя рана выглядит нехорошо, нужен лекарь. Херея, таран тебе в зад, ты еще здесь?! Лекаря быстро! И вели приготовить почтовых птиц, срочное послание в Неаполь!
- Слушаюсь, цезарь, – Херея шагнул к двери.
Калигула улыбнулся, хлопнул в ладоши, отвернулся от него и посмотрел на женщин. Обе сидели на ложе, рядом, их пепельные в недавнем прошлом лица стремительно розовели. Он залюбовался ими. Такие разные и такие похожие в своей зрелой красоте и безграничной преданности ему.
- Не молчи, милая, скажи что-нибудь!
Цезония устало улыбнулась:
- Все будет хорошо, муж мой, Север и Приск раскроют заговор. Ведь так, Нония?
- Да…, – та подняла глаза и оцепенела: обернувшийся в дверях трибун Кассий Херея в упор смотрел на нее, и в глазах его плескалась недвусмысленная насмешка. – Да…. Да…. Без сомнений….
<<предыдущая, Глава 51
следующая, Глава 53>>
© 2017, Irina Rix. Все права защищены.