Децим стоял посреди шатра, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Его лицо казалось непроницаемым, взгляд был обращен внутрь себя – нерушимый столп, олицетворение непобедимого Рима, бог Марс в спокойном, уверенном ожидании.
Кассий Дайа нервно переминался с ноги на ногу, то и дело поглядывая на опущенный полог шатра, Лепид и Требий Сей сидели, оба со сложными выражениями на мясистых лицах.
Трибуны кусали губы, нервничали. Все они были солдатами, со свойственными любому рубаке суевериями и верой в дурные предзнаменования. А их было изрядно, этих предзнаменований. Одна налетевшая с востока гроза чего стоила. Убийства. А теперь армия лишилась двух легатов. Кем Приск заменит Севера? Трибуны размышляли над этим, перешептывались. В иное время они порвали бы друг другу глотки за одну лишь возможность получить эту должность. Но не теперь, не в преддверии похода. Всех, как одного, терзало нехорошее предчувствие: степь виделась им омутом, в котором они канут безвозвратно.
Полог дернулся в сторону, и два батава втолкнули в шатер Севера.
– Корнелий Приск, – в голосе Луция было раздражение и возмущение, – там…
Децим поднял руку:
– Молчать.
Брови Луция удивленно приподнялись. Он покосился на лапищу батава на своем локте, и тот отпустил его.
– Я совратил еще кого-то?
– Это ты убил их всех! – вперед Децима выкрикнул Дайа.
– Кого?
– Офилию, Статилию, Авлию, Зое… всех! Элия, Рубеллия…
– Ты спятил, Дайа?
Дайа замотал головой и шагнул к нему, но Децим остановил его:
– Ты не останешься в должности, Атилий Север. Преступник не может командовать легионом.
– Это обвинение?
– Да.
– Я сдираю лица?
– Да.
Луций засмеялся.
– Забавное предположение. И я готов выслушать обвинение. Но потом. Там, снаружи…, – он обернулся на задернутый полог.
– Не потом. Сейчас. – Децим подошел к нему, остановился в двух шагах, посмотрел пристально в лицо. Однажды он уже подозревал этого человека. И ошибся. Но на этот раз ошибки нет. Это он. Убийца.
– Кассий Дайа обнаружил в твоем шатре горючую жидкость. Ту самую, с помощью которой были сожжены тела трибуна Рубелия, легионера Паулина и работника Манлия, а после подожжен лупанар, – Децим победно улыбнулся: замешательство на лице Севера было искренним. Вот так, не стоит считать других глупее себя.
– Этого не может быть.
– Может. Также Кассий Дайа рассказал одну любопытную историю. Историю, которую ему поведал перед своей гибелью лекарь Коссутий. О том, что предшествовало исчезновению Офилии. Она пришла к тебе и застала за чем-то постыдным. Ты пришел в ярость. Она убежала. Дайе ты солгал про раба. Однако все мы… знаем, что это ложь. Ложь, которую ты зачем-то пестуешь. Удивительно, что же она увидела, если ты предпочитаешь прослыть мужеложцем и покрыть себя позором в глазах солдат, но только не открыть эту тайну? Это должно быть что-то отвратительное. Очевидно, Коссутий знал или догадывался о твоей… тайне. Дайа проговорился, сдал Коссутия. И ты убил его. Как потом убил Рубеллия. Ведь он сказал Дайе, что твоя история про раба – ложь. Этот мальчик обладал даром, необходимым нам даром, а ты убил его и сжег!
– Корнелий Приск…, – Луций попятился назад.
– Первой ты убил вдову инженера, Акту. Зачем? Возможно, в этом есть прелесть для тебя. А, может быть, она просто наскучила тебе, но отвязаться от нее было трудно. Все мы знаем, каковы женщины в провинциях. Проще удавить, чем убедить не докучать. Потом ты убил жену Элия. За ее обман. И дочь своего телохранителя. И его, – он посмотрел на Дайю, – женщину. Ты убивал своим манером. Но отчего-то все были уверены, эти смерти – дело рук насильников и убийц, промышлявших в Виндониссе. Отчего все были так уверены? Не оттого ли, что уверен был ты, а окружающие привыкли тебе повиноваться? Братство прекратило существование, и ты перестал убивать. Или не перестал? Так или иначе, все началось снова под Церой. Статилию ты убил за ее ложь, ведь она назвалась твоей любовницей. Не знаю, зачем ты убил тех луп. Предположу, это было лекарством от скорби. Нонию ты хотел убить, и убил бы, не помешай Эмилий. Косса ты любил, в этом я не сомневаюсь, а Нония…. Из-за нее он пошел на преступление. Из-за нее он лишился жизни. Дальше: четыре лупы в Пантикапее. Семеро человек при пожаре. Все было легко. Ты поджег лупанар и сбежал. Нанял пару воришек, чтобы иметь повод выпрыгнуть из окна до того, как здание заполыхает. При всем старании мы не нашли их. Значит ли это, что и они мертвы? Зое, изгнанная из дома, пришла к тебе. Ей некуда было больше идти. И ты принял ее. Затем, чтобы она оговорила моего сына, описала поджигателя похожим на него. Это месть! За то, что он жив, а Косс – нет. Зое, как и лупа Авлия до нее, беззаветно верила тебе, говорила то, что ты велел говорить. А потом ты избавлялся от них. С Элием и Зое получилось… дерзко. Однако кое в чем ты промахнулся.
– Промахнулся? – Луций заметил, как Требий приподнялся с кресла и открыл рот. Покачал головой. Требий кивнул и сел обратно с облегчением на лице: он чувствовал в себе долг признаться, и обрадовался, когда Север знаком велел ему этого не делать.
– По словам твоих солдат, Зое покинула твой шатер сразу после тебя. Ты отправился бегать с третьей когортой. И вроде имеешь алиби на то время, что совершались убийства Элия и Зое. Однако солдаты третьей когорты показали, что ты оторвался от них в начале пути, пробежал лишний круг и нагнал их.
– Это так.
– Нет. В таком случае ты дышать бы не мог. А ты был свеж, будто и не бегал.
Луций кашлянул:
– Я могу долго бежать, Корнелий Приск. И быстро. Куда быстрее солдат в полной амуниции.
– Это так, Корнелий Приск, – тихо проговорил трибун Лаберний. Децим обратил на него взор. – Легат обыкновенно обгоняет солдат на один круг. Бывает, и на два.
Децим пожал плечами: это несущественно.
– Так или иначе…, – начал он, но Луций перебил его:
– Убей я Элия и Зое, на мне должна была быть кровь, брызги. Без следов горло не перережешь.
– Ты переоделся.
Луций улыбнулся:
– На бегу?
– Кто засвидетельствует, что ты сделал полный круг? Отпираться бессмысленно. Признай, что это…
– Позже, – оборвал его Луций и резко, так, что никто ничего не успел сделать, схватил Децима за локоть и вытащил его наружу.
– Что за…?! – оказавшись за порогом, Децим рванул локоть из его руки и одновременно оттолкнул от себя.
– Корнелий Приск! – к нему подлетел, на ходу приветствуя, Карса.
– Карса? – на мгновение Децим забыл о Севере.
– Сардо взял Танаис двенадцать дней назад и движется к нам. Для него победа над нами – врата в римский мир, – вперед Карсы сказал Север.
Децим глянул на него. Смысл его слов дошел до него не сразу.
– Двести тысяч всадников, – тихо сказал Карса. – Пятьдесят тысяч пеших.
– Этого не может быть, – гнев Децима мгновенно улетучился. Ему на смену пришла растерянность. – Наши разведчики давно доложили бы.
– Передовые отряды уничтожают разведчиков. И жители. Пророки с начала года обращали их в свою веру. Нас, – Карса оглянулся на товарищей, – пытались умертвить хозяева постоялого двора на перешейке. Заложили окна и двери ночью, пока мы спали. И подожгли дом. Слава богам, нам удалось выломать дверь. Моя вина, я сказал, что мы – ауксиларии войска, стоящего под Пантикапеем. Потом мы говорили, что мы – передовой отряд Сардо, и нас уже не пытались убить. Напротив: поили лучшими винами, забивали барашков, славили нас, просили разделить с ними молитву. Эта вера как чума, командир.
Децим ничего не сказал на это. Слова Карсы были тяжелы, как все пирамиды Египта. Двести тысяч всадников и пятьдесят тысяч пеших. Против тридцати тысяч римлян.
– Карса подтвердил, что старший сын царя Тугура не принял нового бога, – сказал Луций. – Скунха не лгал. Сколько у него воинов, Карса?
– Тысяч двадцать. Все конные.
– Он ведь ненавидит Сардо?
Карса кивнул:
– Сардо будет царем после Тугура, не Тапар. Да, Тапар ненавидит Сардо.
– Я поеду к нему и склоню присоединиться к нам.
– Нет, – Децим, наконец, пришел в себя. – Ты отстранен.
– За убийство? – в это мгновение из шатра выглянул Лепид. Его лицо, когда он увидел Карсу и прочих саков в остроконечных шапках и войлочных жилетах, вытянулось. Но потом он расслышал их италийскую речь. – Я не отнял ни одной женской жизни, Корнелий Приск. Клянусь. Вернемся в шатер. Мы должны остановить тьму с востока. Потом – обвиняй в чем угодно. – Он мотнул головой Карсе и Друзу, что бледной тенью появился меж конных саков, понурый, в гражданской одежде. – И восстанови Друза в должности. При всем уважении к Требию Сею…
Децим не успел возразить: все трое уже скрылись внутри. Выругавшись, он двинулся за ними следом. Резко отдернул в сторону полог.
– Атилий Север!
Луций обернулся:
– Корнелий Приск, есть человек, который подтвердит мою невиновность.
– И кто это?
– Лупа Понтия.
– Лупа Понтия? – этот спор давал иллюзию того, что надвигающаяся орда – нечто далекое, ненастоящее. – Она в Цере. Или где там еще? И жива ли, еще вопрос.
– Жива. И вовсе не в Цере. Так, Дайа?
Дайа покраснел. От Децима не укрылась эта перемена с его лицом:
– Кассия Дайа?
– Я приведу ее, – запинаясь, проговорил тот.
– Она в лагере?
– В лагере, – ответил Дециму Креон.
Децим с удивлением посмотрел на него:
– Креон?
– Известна, как Вибий, мастер из бригады инженера Вентидия, – ответил вперед батава Луций. – В обмен на некие услуги Вентидий покрывает ее.
– Где она сейчас? – спросил Децим у Дайи.
– У меня, или у Вентидия, или…
– Креон, найти, привести. Быстро!
– Да, командир.
– Карса, – Децим повернулся к саку: – Я хочу знать все.
Сак посмотрел с тревогой на Луция. Что-то происходило, чего он не понимал.
– Расскажи командующему все то, о чем рассказал мне, – сказал ему Луций. – Кстати, Корнелий Приск, мы привезли того проповедника, что исчез вместе с клеткой. Он пытался склонить меня к новой вере. Как увидел Карсу с его людьми, забился в падучей. Вероятно, от радости. Решил, скифы уже здесь, несут огнем и мечом его кроткую веру, – он усмехнулся. Улыбнулся и Карса.
– Да, в этом… такая странность. Эти старики в хламидах только и говорят о смирении, Корнелий Приск, а на деле – воины Сардо жестоки, как никто. Сардо говорит, что скорбит о каждом убитом, кается в жестокости, говорит, это – необходимость. Иначе веру не донести, она увязнет в трясине.
– Против большого войска как он действует?
– По-разному. Когда ставит вперед конницу, когда – пеших. То строем двигаются, то клином, то вразнобой. Однажды, на ровной местности, он выстроил их в фалангу. Конница, если наступает, то обратным полумесяцем обыкновенно. Берет в кольцо. Кружат вокруг и стреляют из луков.
– Но равного по численности врага у него еще не было, – вставил Лепид. – Легкие победы.
– Он всегда выходит на бой с меньшим числом воинов, чем у противника.
– Это мы знаем, – отмахнулся Децим. – Но даже если он проиграет этот бой, за ним еще тысячи, которые закончат дело.
– И к нам он идет со всем своим войском, – добавил Луций. – Не надеется на легкую победу. Будет давить числом, а не тактикой. И это число надо уменьшить. Корнелий Приск, я…
– Командир! – Креон втолкнул в шатер кряжистого юношу. – Проверил! Женщина!
Со стороны Лепида послышалось фырканье. Поверить в это было сложно: широкие плечи, грубые руки, крупные черты лица, короткие волосы, шрам на лице. И голос – истинно мужской.
– Гай! – вырвавшись из рук Креона, Понтия подбежала к Дайе, стиснула его в объятиях. – Ты жив! Ты жив!
Бормоча ругательства, Дайа попытался отцепиться от нее.
– Женщина! – крикнул ей Децим. Понтия дернулась, убрала от Дайи руки, вытянулась в струну. Медленно, втягивая по ходу этого движения голову в плечи, повернулась.
– Командующий Корнелий Приск, – просипела она, потупив глаза.
– Ты хорошо помнишь ночь, когда получила этот шрам?
– Да, да, – закивала она, – утро, утро, это было утро, Корнелий Приск.
– Это сделал Атилий Север?
Понтия вытаращила глаза, бросила испуганный взгляд на Луция. Тот смотрел вниз, на носки своих грязных сапог.
– Говори, женщина!
– Нет! Нет, нет! Он спас меня. Спугнул ее, эту тварь, этого зверя! – ее губы дернулись, она поднесла руку к шраму, лихорадочно провела по нему кончиками пальцев. – Он… он ведь не мог избить сам себя, не мог… не мог быть там и рядом со мной, – она замотала головой, ее лицо скривилось в плаксивую гримасу. Она посмотрела умоляюще на Децима: – Пощади меня, господин, молю!
Децим пожал плечами. Раздосадовано – он снова ошибся, обвинив Севера – и – одновременно – с облегчением.
– Те, кто покрывал эту женщину, должны быть наказаны, – сказал он. – Что до нее, она сейчас же покинет лагерь.
Дайа сглотнул.
– Вентидий – хороший инженер, – заметил Луций. – Его умения нам очень скоро понадобятся. Что до Кассия Дайи, он поедет со мной.
– Нет.
– Я готов искупить…! – выкрикнул Дайа и умоляюще сложил руки перед собой.
– Искупляй. – Децим даже взглядом его не удостоил. – Я не хочу, Атилий Север, чтобы у Сардо был пленный легат.
– Я поеду, как простой солдат.
– Отец, позволь мне! – Друз выступил вперед.
– Возражаю, – вперед Децима сказал Луций. – Сын командующего в скифском плену еще хуже, чем легат.
<<предыдущая, Глава 28
следующая, Глава 30>>
© 2018, Irina Rix. Все права защищены.